Информационная доктрина как новый инструмент цензуры в сети?

Свобода слова в Казахстане

Свобода слова с точки зрения автора является одним из ключевых как прав человека, так и конституционных прав гражданина Казахстана. Свобода слова является также неотъемлемой и неделимой частью цифровых прав, особенно с учетом бурного развития социальных сетей и интернет-медиа, производящих колоссальное количество конкурентоспособного контента.

Повсеместное распространение и качественное развитие широкого спектра интернет-медиа в стране становится объектом беспокойства и пристального внимания со стороны государства. Судя по законодательной, так и по иной нормативной правовой активности, казахстанское государство решило взять ситуацию со свободой слова в контексте дополнительного регулирования интернет-медиа под особый контроль.

Информационная доктрина

В связи с этим, Указ Президента Республики Казахстан № 145 от 20 марта 2023 года «Об утверждении Информационной доктрины Республики Казахстан» [1] (далее – Доктрина), является ярким тому примером. Важно отметить, что представленная Доктрина не является с точки зрения иерархии нормативных правовых актов документом прямого законодательного действия (пп. 6 п. 2 ст. 10 Закона «О правовых актах» [2]).

Тем не менее Доктрина демонстрирует образ мыслей, а также направление будущей законодательной деятельности ее создателей. В данном случае, дальнейшее законодательное регулирование с целью ограничения деятельности интернет-медиа.

Положительные и негативные стороны Доктрины

На первый взгляд Доктрина выглядит как позитивный документ регламентирующий приверженность защиты и поощрения свободы слова, а также осознания важности функционирования конкурентоспособных и свободных СМИ с собственным взглядом на процессы, происходящие в Казахстане, регионе и мире.

Доктрина признает либерализацию информационной сферы, отказа от излишней регламентации отношений в сфере СМИ, усиления гарантий свободы слова и выражения мнений, продвижением и защитой принципа защиты свободы слова и плюрализма мнений.

К сожалению, не раскрывается, какие именно шаги будут предприняты для либерализации информационной сферы и создания конкурентоспособных и свободных СМИ. При этом Доктрина указывает на существующие проблемы как в области производимого «государственными» СМИ контента, так и общего уровня критического мышления со стороны потребителей вышеуказанного контента.

В Доктрине указано, что основной телевизионный контент заполнен сериалами и ток-шоу развлекательного характера. Наблюдается дефицит аналитических программ, журналистских расследований, яркой публицистики – важных составляющих узнаваемости СМИ, фактора повышения медийной грамотности населения и формирования критического отношения к потребляемому контенту.

Далее, оценка правоприменительной практики показывает слабую информированность общества о своем праве на доступ к информации, низкий уровень информационной грамотности населения. Это в сочетании с низкой эффективностью механизмов противодействия информационным вбросам способствует искаженному восприятию потребителями событий и формирует ошибочные поведенческие установки.

Иными словами Доктрина указывает:

• если не полный, то весьма заметный провал государственной политики в сфере информированности общества о своем праве на доступ к информации в совокупности с низким уровнем информационной грамотности;
• «государственные» СМИ могут производить лишь развлекательный контент. Тогда как наблюдается дефицит аналитических программ, журналистских расследований, публицистики, что в принципе и является показателем положения связанного со свободой слова, цензурой и искусственно созданной атмосферой самоцензуры.

Важно отметить, что прекрасную работу над производством «аналитических программ, журналистских расследований, яркой публицистики» проводят исключительно независимые от государства интернет-издания.

Доктрина указывает, что интернет-ресурсы набирают широкую популярность среди отечественных СМИ, отмечает процесс миграции потребителей контента в социальные медиа. Особенно отмечен феномен блогерства. Факт того, что аудитории некоторых блогеров по численности могут конкурировать с аудиториями отдельных СМИ. При этом наблюдается тенденция превращения блогосферы в альтернативный канал получения общественно-политической информации.

Доктрина содержит информацию о том, что «социологические исследования 2021 года показали, что 45,2% респондентов предпочитают получать информацию в социальных медиа». При этом, автору настоящего материала не удалось найти ссылки на подобные социологические исследования.

Одним из преимуществ социальных сетей по мнению авторов Доктрины является возможность интеграции с такими технологиями как виртуальная реальность (VR) и дополненная реальность (AR). Вышеуказанные технологии позволяют имитировать взаимодействие с виртуальной средой, совмещать виртуальное и реальное и взаимодействовать в реальном времени.

Более того, Доктрина указывает, что с распространением технологий «нейросеть» и «deepfake» существует риск вброса в медиапространство ложного видео- и аудиоконтента. Отметим, что deepfake представляет из себя методику синтеза изображения, основанная на искусственном интеллекте. Deepfake используют для замены определенных элементов изображения на желаемые образы, в частности для создания фальшивых фото и видео, а также может быть использован для создания поддельных новостей и вредоносных обманов.

По мнению авторов Доктрины, восприятие потока информации через короткие и яркие образы не дает целостного представления, приводит к фрагментарности знания. При отсутствии навыков критического мышления это создает риски масштабной дезинформации и манипуляции общественным мнением. Более того, Доктрина прямо указывает, что отмечается высокий рост политизации некоторых социальных сетей, которые становятся одними из источников дезинформации.

Как результат, Доктрина предполагает принятие законодательных мер, обеспечивающих прозрачность деятельности новых субъектов медиасферы (интернет-платформ, социальных сетей, инфлюенсеров и др.), а также создание условий для совершенствования профессиональных навыков журналистов и инфлюенсеров. Доктрина не разъясняет, какие именно законодательные меры будут приниматься, а также что подразумевается под совершенствованием профессиональных навыков инфлюенсеров.

Таким образом, Доктрина практически прямым текстом указывает на необходимость дальнейшего регулирования социальных сетей, мессенджеров, популярных интернет-ресурсов, блогеров, инфлюенсеров, а также что именно вышеуказанные составные части отечественного интернет-пространства создают риски масштабной дезинформации и манипуляции общественным мнением, исходя из политизации последних.

Спорные понятия

Небезынтересным является наличие в Доктрине таких понятий как:

• подлинная информационная безопасность;
• идеологический суверенитет;
• основной идеологический вектор;
• деструктивный, манипулятивный и недостоверный контент;
• ложные нарративы.

Прежде чем начать разбор вышеуказанных словосочетаний, предлагаю сначала разобраться в существующей правовой терминологии и статусе. Конституционный статус свободы слова обозначен в статье 20 Конституции РК. Данная статья Конституции РК устанавливает также запрет цензуры.

Более того, свобода слова упоминается в ряде международных документах, некоторые из которых добровольно ратифицированы Республикой Казахстан в рамках специально предусмотренной процедуры, а также в массе прочих нормативных правовых документах.

В свою очередь, такие понятия как «информационный суверенитет» или «основной идеологический вектор» невозможно найти ни в одном действующем (!) казахстанском нормативном правовом акте. Доктрина также не представляет никакой дефиниции «информационного суверенитета» или «основного идеологического вектора». Последнее понятие является особенно интересным, исходя из того факта, что согласно п. 1 ст. 5 Конституции РК в стране признается идеологическое разнообразие.

Отсюда следует, что выработка некой вероятно единой идеологической доктрины, выглядит, мягко говоря, неконституционным и в известной степени сомнительным предприятием, которое может перерасти в ряде случаев в проявление открытой цензуры либо создания атмосферы самоцензуры.

В отсутствии четких дефиниций, установленных понятных законодательных рамок и следующих за этим логичной практики правоприменения, такие словосочетания как «ложные нарративы», «деструктивный контент» и тому подобное будут толковаться произвольным образом по формулам:

• все (распространяемая информация), что нам (государственным органам) нравится, будет считаться верным, правильным, корректным (нужное подобрать) нарративом.
• все, что не нравится, будет считаться ложным нарративом.

Тем не менее процесс понятийного насыщения некоторых спорных словосочетаний, как например «информационный суверенитет», находит свое отражение в законодательной инициативе.

Дополнительная информация с проекта Закона «О масс-медиа»

На протяжении практически целого календарного года, в стране происходит разработка нового Закона Республики Казахстан «О масс-медиа» (далее – проект Закона «О масс-медиа»). Досье на проект вышеуказанного закона, который включает в несколько вариантов проекта закона, концепцию проекта, пояснительную записку, а также протоколы заседаний, доступны здесь [3].

Проект Закона «О масс-медиа», датированный апрелем 2023 года, помимо прочего содержит в себе ряд весьма неоднозначных понятий. В частности, дается следующее определение понятия «информационный суверенитет:

Это независимость информационного пространства Республики Казахстан, определяющая общественно-политическую самостоятельность граждан Республики Казахстан в формировании информационной повестки.

При этом, что из себя представляет общественно-политическая самостоятельность граждан Казахстана остается вопросом открытым.

Следует отметить, что данное понятие в предложенном проекте Закона «О масс-медиа» более никак не раскрывается, за некоторыми исключениями:

• информационный суверенитет должен обеспечиваться, укрепляться и защищаться;
• на обеспечение, укрепление и защиту этого самого суверенитета, государством из республиканского бюджета будут выделяться гранты.

Безусловно, обеспечивать, укреплять и защищать то, что даже толком законодательно не сформулировано за счет средств государственного бюджета, является стратегически важной задачей, требующей максимального внимания со стороны всей государственной вертикали. В этом лично у меня как автора настоящего материала сомнения отсутствуют.

Далее, проект Закона «О масс-медиа» включает в себя понятие цензуры.

Цензура – предварительное согласование сообщений и материалов средствами массовой информации с государственными органами, должностными лицами и иными организациями по их требованию или по иным основаниям с целью ограничения или наложения запрета на распространение сообщений и материалов либо их отдельных частей.

Данное обстоятельство выглядит крайне занимательным, принимая во внимание тот факт, что п. 1 ст. 2 проекта Закона прямо указывает на запрет цензуры. Иных упоминаний цензуры в проекте не имеется. Таким образом, законодатели ввели понятие того, на что существует прямой запрет как на конституционном так уровне, так и на уровне профильного законодательства.

Вышеуказанное подтверждает, что проект Закона, так же как и Доктрина, как минимум на понятийном уровне выглядят крайне противоречиво, что определенно создаст в будущем проблемы на уровне правоприменительной практики в области свободы слова.