Государство — есть организация оседлого населения, занимающего определенную территорию и подчиняющегося одной и той же власти. Платон, Аристотель и Цицерон объясняли происхождение и существо Г. общительной природой человека. Г., говорит Аристотель, есть естественная форма общежития; человек по природе своей — существо политическое. В Г. Аристотель видел конечную форму общежития. Цицерон расширил пределы человеческого общения и указал несколько ступеней его, начиная с семьи и кончая человеческим родом. Средневековые мыслители по соображениям практическим стремились выяснить не происхождение Г., а одного из его элементов, именно власти, которой они приписывали божественное происхождение (см. Власть). С другой стороны, сложившаяся в средние века феодальная система, построенная на начале вотчинном, дала основы для теории вотчинного государства (Patrimonialstaat), рассматривавшей государственную власть как проявление права собственности на землю. Новое время открывается образованием в Г. сильной центральной власти и развитием национальных государств, свергших с себя и протекторат папского престола, и главенство императора. Явилась необходимость в более прочном обосновании государственной власти и отношений Г. к гражданам. Исходной точкой новых теорий служит воззрение на индивидуальную природу человека, прямо противоположное взглядам Аристотеля. По этому воззрению, человек по природе своей не есть существо общительное. Первоначально человек жил в состоянии естественном (état de la nature, Naturzustand), которое противополагается состоянию государственному. Г. является требованием не природы человека, а его разума, познающего невыгоды состояния естественного, в котором человек подлежал лишь действию естественного права (см.). Г. есть поэтому произведение искусственное, созданное человеческой волей ради определенных целей. Но так как в естественном состоянии ни один человек не имеет власти над другим, то создание Г. могло быть только результатом договора. Договорная теория происхождения Г. заметна уже у Гуго Гроция, хотя он, признавая общительную природу человека (appetitus societatis), видит в ней основание первых начал естественного права. Истинным основателем договорной теории является Гоббс (см.). Г. в его глазах — выход из естественного состояния вечной борьбы всех против всех. Оно устанавливается путем договора, в силу которого все отказываются от своего права на все, предоставляя его одному лицу, облекаемому верховною властью. В сочинениях Мильтона и Сиднея, в особенности же в произведении Локка «Два трактата о правительстве», человек естественного состояния облекается целою суммой прав, выведенных из понятия человеческой личности и группирующихся вокруг двух главных основ: свободы и собственности. В естественном состоянии человеку недостает не прав, а обеспечения их, которое он и находит в Г. учреждаемому по договору, именно для этой цели. За английскими мыслителями последовали немецкие философы и публицисты (Пуффендорф, Томазий, Вольф). Новую обработку получает теория договора у Ж. Ж. Руссо (см.). В противоположность Гоббсу Руссо видел в государственном порядке не прекращение естественного состояния, а его продолжение. Собравшись для учреждения Г., люди ставят себе следующую основную проблему: «найти форму соединения, которая бы защищала и обеспечивала личность и достояние каждого члена общества, так чтобы каждый, соединяясь с другими, повиновался бы только самому себе и оставался бы столь же свободным, как и прежде» (т. е. в состоянии естественном). Свобода неотчуждаема — таково основное положение Руссо. В силу первоначального договора масса неделимых образует народ, а вместе с ним и ту общую волю, которой принадлежит верховная власть (суверенитет) и которая, как воля, неотчуждаема. Договорная теория происхождения Г. во всех ее разновидностях, выставляет Г. установлением произвольным, искусственным, созданным волей человека. В качестве реакции против нее возникло органическое учение о Г., основанное Краузе и развитое Аренсом. Аренс находит недостаточным констатировать факт общительной природы человека: он считает необходимым дать ей философское обоснование. Две философские противоположности, дух и материю, Аренс возводит к общему источнику — к Богу, и к общей цели — проявлению Бога на земле. Назначение человека заключается в вечном единстве с Богом, формы осуществления которого — истина (наука), прекрасное, вера, нравственность, право — и составляют ту силу, которая образует общество. Г. имеет своей задачей осуществление права; будучи проникнуто единым началом целесообразности, оно является организмом. Все эти различные взгляды на происхождение Г. не остались без влияния на развитие науки и политической жизни. Теория общительной природы человека положила прочное основание для научных исследований всех форм общежития, установив необходимость изучения этих форм с точки зрения естественных условий их возникновения и законов их развития. Христианское воззрение на власть, как реакция против античного государства, всецело поглощавшего личность, выяснило, что существуют сферы человеческой жизни, которые стоят вне Г. и даже выше его. Со времени Локка естественное право получило значение критерия для деятельности Г. как учреждения, призванного к обеспечению естественных прав человека. Наиболее плодотворно было основное начало, выраженное всеми главными представителями договорной теории в XVIII в. и глубоко проникшее в общественное сознание. Это начало, шедшее вразрез со всем старым режимом, состояло в том, что отношения управляющих к управляемым в Г. должны быть построены на признании за последними известных личных и имущественных прав, неприкосновенных для самого Г., и что эти права должны быть в равной мере обеспечены за всеми гражданами. Органическая теория Г. показала, что Г. — не искусственное создание человеческих рук, а естественное явление, данное природой; при дальнейшем своем развитии (под влиянием естествознания) она установила факт взаимодействия между физическими и психическими элементами общежития, с одной, и Г., с другой стороны; наконец, в деятельности Г., направленной к осуществлению его целей, она подметила начало непрерывности, которою отличается жизнь всякого организма (см. Общество, Органическая теория).
Воззрения на цели и назначение Г. находятся в известном соотношении со взглядами на происхождение Г. и при всем своем разнообразии могут быть подведены под три категории. Назначение Г. усматривают в осуществлении или нравственного закона, или всеобщего блага, или идеи права. Аристотель, считая Г. естественной формой общежития и «средою вполне счастливой жизни», а счастливую жизнь отождествляя с жизнью добродетельною, утверждал, что Г. воспитывает человека в добродетели. Подобных же воззрений на назначение Г. придерживается и Гегель (см.), у которого Г. является последним моментом развития идеи воли в области нравственного. Одним из главных представителей теории благополучия или общего блага был Хр. Томазий, особенно настаивавший на разделении власти Церкви и Г.; позже ее проповедовали и писатели, стоявшие на экономической почве, преимущественно Иеремия Бентам. «Церковь, — говорит Томазий, — существует для вечного благополучия, а Г. — для земного»; поэтому Г. должно направить все силы к тому, чтобы подданные были снабжены всем нужным и тем было достигнуто всеобщее благополучие. Для осуществления такой безграничной цели Г. должно быть облечено безграничными полномочиями. И действительно, теория благополучия привела в Германии к теории просвещенного абсолютизма, явившейся, в свою очередь, освящением практики полицейского государства (Polizeistaat), достигшей такого развития в XVII-XVIII стол. Полицейское Г. берет на себя руководство всеми видами человеческой деятельности, вмешивается в религиозную жизнь своих подданных, в их частное хозяйство, в их промышленные и торговые предприятия, регламентирует их образ жизни и всем этим, как показывает опыт, парализует главные источники прогресса, а следовательно, и общего блага — личную предприимчивость и общественную самодеятельность. Идея, диаметрально противоположная теории благополучия, служит исходной точкой для теории правового Г. (Rechtsstaat; термину этому в новейшее время придается и другое значение, о чем см. ниже), которая ограничивает деятельность Г. лишь охранением права. В историческом развитии этой теории замечаются два периода. Первоначально она находилась в связи с договорной теорией происхождения Г., по которой Г. образуется в видах ограждения естественных прав человека. Кант определяет Г. как «массу людей, живущих под одними юридическими законами» [1]. От других представителей договорной теории он отличается тем, что не признает первобытного договора за факт, а допускает его как научную гипотезу, необходимую для объяснения существа Г. Иную постановку теория правового Г. получила в трудах представителей индивидуализма (Вильгельм Гумбольдт, барон Иосиф Этвеш, Лабулэ), исходивших из того принципа, что личная инициатива есть единственный источник прогресса и что общественное благосостояние — не что иное, как сумма благосостояний частных. Деятельность Г. в силу этого принципа ограничивается охранением безопасности и законной свободы каждого и притом средствами преимущественно судебной защиты. Воззрения эти явились реакцией против принципа всемогущества Г., приводившего в практике полицейского Г. к полному неуважению прав личности и к произвольному распоряжению лицами и имуществами во имя «общего блага» (см. Индивидуализм). Сам Гумбольдт, впрочем, придавал своей теории только характер идеала, с большим трудом и большою постепенностью применимого к действительной жизни. С тех пор выяснился еще больше тот несомненный факт, что одни уже экономические условия современной жизни с ее концентрацией капитала и производства не дозволяют Г. ограничиться охранением права, а требуют от него вмешательства в интересах классов экономически слабосильных (см. Государственное вмешательство).
Всем без изъятия теориям естественного права, возникавшим со времен Гуго Гроция, свойственна одна общая черта — философский или, точнее, метафизический метод исследования, выводящий понятие всего бытия из одного высшего начала, которое в себе самом примиряло бы все разнообразие действительного мира — дух и материю, конечное и бесконечное, единое и многообразное и т. д. У Канта, например, высшим началом права и Г. является чистый разум, в который ничто не внесено опытом. Разум прямо и непосредственно из себя самого указывает, что должно быть, как должен человек действовать. Основной закон разума — единство с самим собою, отсутствие противоречий — есть, вместе с тем, и высший принцип права. В сущности, однако, к дедукциям рационалистов всегда присоединялось немало положений, почерпнутых из опыта. В связи с методом находится и другая особенность рационалистических теорий. Так как источником права является какое-либо высшее единое начало, то из него может быть выведена только одна система права, безусловно истинная и долженствующая вытеснить разнообразие прав, представляемое действительною жизнью. У Канта это идеальное право по своему источнику обозначается именем права разума (Vernunftrecht). Таким образом, рационалистические теории государства трактуют не о том, что есть, а о том, что должно быть. Гегель задачей философии права ставит не построение Г., как оно должно быть, а постижение того, что есть, ибо то, что есть, — есть разум. И у Гегеля, однако, философия права есть наука чисто априорная; задача ее — присматриваться к тому, как из основного понятия сами собою, в силу диалектического процесса, развиваются все остальные. В первой трети текущего столетия философский метод безраздельно господствовал в науке. Но историческая школа, достигшая преобладания в области гражданского права, не могла остаться без влияния и на науки государственные. В новейшее время все крупные представители немецкой науки единогласно признают недостаточность чисто философского метода и необходимость пополнения его наблюдением. Чисто научным методом считается соединение обоих приемов, совместное отправление от опыта и идей. В этом воззрении несомненно существует внутреннее противоречие: философская дедукция приводит к долженствующему быть, а наблюдение может привести только к знанию существующего, не всегда совпадающего с долженствующим быть. Если, несмотря на то, немецкая мысль занимает в области государственных наук первенствующее место, то объясняется это тем, что сочинения немецких ученых представляют не только богатейшее собрание материалов, но и основательную их обработку с точки зрения польз и нужд государства. Обыкновенно немецкие ученые различают три основные и самостоятельные государственные науки. 1) Наука государственного права, носящая наименование естественного права (Naturrecht), общего государственного права (allgemeines Staatsrecht), философии права (Philosophie des Recht), философской науки о праве (philosophische Rechtswissenschaft) и пр., есть наука философская; ее задача — создание идеальной системы права. 2) Политика (Politik), или учение о государственном искусстве (Staats-Kunstlehre), есть наука опытная; ее задача — разработка средств, ведущих к достижению целей Г. 3) Общее учение о государстве подвергает исследованию такие явления, которые не находят себе места ни в одной из предыдущих двух наук; сюда относятся вопросы об общей природе Г. и о его возникновении. Наконец, со времени Краузе, особенно же под влиянием французских социалистов в немецкую науку проникла мысль, что наряду с Г. существует и общество. Моль предлагал образовать параллельно системе государственных наук еще новую, самостоятельную систему общественных наук. Невозможность такого разграничения впоследствии признана была самим Молем. Без общества Г. не существует; государство и общество находятся в беспрерывном взаимодействии. Столь же невозможно точное размежевание науки государственного права с политикою. Система государственного права и государственных учреждений сама есть одно из средств к достижению целей Г. и потому должна быть изучаема и с точки зрения целесообразности. И действительно, Моль, трактуя в своем философском государственном праве о разных формах государственного устройства, прилагает к ним мерку пригодности и целесообразности, после чего ему в политике остается только сделать ссылку на философское государственное право. То, что Эшер излагает под видом политики, Блунчли дает в своем «Общем государственном праве». Блунчли еще не разграничивает исследования того, что есть, от разъяснения того, что должно быть; но он является как бы предвозвестником такого разграничения. Под старым названием общего государственного права он разумеет совершенно новую науку, задача которой — не в установлении идеальных, единых и вечных норм права, а только в раскрытии сознания современного человечества о праве и в объяснении с этой точки зрения главнейших явлений государственной жизни. Лишь в последние годы из общей массы государственных наук выделяется в Германии резко очерченная юридическая дисциплина государственного права (см.), задача которой — разработка догмы государственного права, т. е. системы начал, которые действительно применяются в жизни и определяют как организацию Г., так и условия его деятельности и отношения к личности и союзам. К стройному взгляду на науку о Г. и ее задачи пришли франц. и англ. ученые в лице, главным образом, Огюста Конта и Милля. Исходной точкой для них служит то положение, что факты общественной и государственной жизни подчиняются таким же постоянным законам, как и факты природы физической. Отсюда следует, что Г., как известная форма общежития, может быть предметом только одной чистой науки — социологии (см.). Задача этой чистой науки, в противоположность задачам немецкой философии права, заключается не в установлении самых норм права, а в раскрытии законов сосуществования и последовательности социальных явлений или фактов государственной жизни. Чистая наука не говорит, что должно быть, а только — что есть и как. Между чистой наукой и практикой должна быть посредствующая ступень, облегчающая пользование научными положениями. Это — прикладная наука, которую удобнее всего назвать политикой. Она находится в таком же отношении к социологии, в каком технология стоит к химии. Чистая наука определяет следствия, которые вызываются известными явлениями; отсюда прикладная наука получает указание на то, какие цели могут быть через посредство этих явлений достигнуты. Практика, установив цель, обращается к прикладной политической науке за указанием средств. Понятно, что помимо этого практика должна обладать еще множеством таких сведений, которых не может дать никакая наука — ни чистая, ни прикладная: необходимо знать все условия данной действительности, все ее потребности и, наконец, все те силы, которыми она может располагать для достижения данных целей.
Государственная власть, кот. во всем господствует и ни в чем не подчиняется, есть власть верховная. Объем тех прав верховенства, которые в данное время принадлежат Г., определяется культурными условиями времени и места. Г., располагающее верховною государственною властью, есть государство простое. Но история и современность представляют нам примеры Г., входивших или входящих, как члены, в состав высшего целого; это целое получает название сложного Г. (реальная уния, союзное Г., союз Г.; см. эти слова). Сложное Г. наблюдает, чтобы Г., входящие в его состав, не присваивали себе принадлежащих ему прав верховенства; оно пользуется их средствами для осуществления своих прав и может (в порядке, установленном основными законами) облечь себя новыми правами верховенства. В этих трех направлениях проявляется господство сложного Г. над государствами, входящими в его состав. Г., входящие в состав сложного Г. (напр. штаты, кантоны, государства Германии), в известных отношениях подчинены другой власти; поэтому они не суверенны, но все же они — государства и не могут быть приравнены к союзам публичного права. От последних они отличаются тем, что: 1 ) не несут перед верховным сложным Г. обязанности действительно осуществлять свои права верховенства и верховное Г. не имеет права контроля над их деятельностью по этому предмету; 2) власть их в определенных границах есть власть самостоятельная, вследствие чего они могут, не вторгаясь в компетенцию сложного Г., создавать для себя новые права верховенства. Вассальное Г. тоже является частью сложного Г., но не принимает участия в отправлениях власти верховного Г.; оно есть часть сложного Г., между тем как раньше упомянутые Г. суть государства-члены (Gliedstaaten). Г., входящее в состав союза, основанного международным договором, остается суверенным; подобный союз есть институт международного права (см.), а не государственного; международные договоры обязывают, но не подчиняют.
Наряду с классификацией Г. существует классификация форм правления. Под формой правления разумеют организацию государственной воли. Г., для своей деятельности, нуждается в лицах, которые бы воплощали в себе и осуществляли его волю; такие лица или собрания лиц являются органами Г. Без органа, служащего воплощением его воли, Г. существовать не может. Отсюда следует, что во всяком Г. имеются такие органы, которые существуют не в силу акта государственной воли, не в силу поручения, но непосредственно в силу государственного порядка. Такие органы, могут быть названы органами непосредственными. Их устройство и компетенция излагаются в основных законах, которые на западе называются конституциями. Непосредственные органы сами физически не могут осуществлять всей деятельности Г.; поэтому они известный круг государственных дел поручают другим лицам и коллегиям, которые являются уже органами посредственными. В историческом развитии теорий государственной власти она первоначально считалась свойством какого-либо лица, индивидуального или коллективного, и только впоследствии более глубокий анализ перенес ее на Г. Уже Аристотель указал, что государственная власть и государственная воля могут быть воплощены в одном лице (монархия), в нескольких лицах (аристократия) или в организованной массе лиц (демократия); он же установил подразделение этих форм на правильные и неправильные (см. Власть). Г., в которых одно лицо является воплощением государственной воли и облечено всею полнотою государственной власти, называются абсолютными. В новейших западноевропейских Г. вся полнота государственной воли и власти воплощается не в одном, а в нескольких органах (напр. король и парламент). Такие Г. обыкновенно называются конституционными, все равно, образуют ли они монархию (см.) или республику (см.). Между монархиями различаются представительные и парламентские (см.). В парламентских монархиях (Англия, Бельгия) король составляет министерство из членов той партии, которая в данную минуту получила перевес на выборах; следовательно, министерство является органом парламентского большинства. Этого нет в монархиях представительных, напр. в Германии и Австрии. О различных видах демократии см. соотв. ст. В деятельности Г. замечается одна функция, которая свойственна только ему одному. Это — установление права. Определяя границы деятельности отдельных лиц и союзов в отношениях их между собою и к Г., государство тем самым устанавливает и границы своей деятельности. Создавая лица, оно само является лицом и делается субъектом права (см. Государственное право). Размер услуг, которых Г. может требовать от отдельных лиц, пределы, с соблюдением которых оно может вторгаться в сферу их жизни, определяются правовым порядком, им самим установленным. Г., которое в своей деятельности соблюдает рамки, установленные правом, есть Г. правовое или, точнее, правомерное (Rechtsstaat; так как в Западной Европе главные основы этого права излагаются в конституциях, то отсюда термин Verfassungsstaat, который часто употребляется взамен термина Rechtsstaat ввиду того, что последний в учении Канта и теориях индивидуализма имел другое значение). Существо правомерного Г. (см. Право) заключается в самоограничении, в законности, в силу которой всякий акт государственной власти основывается на законе. Констатируя через посредство установленных органов наличность данной нормы права, определяя пределы применения какой-либо нормы, разрешая споры о правовых отношениях, в каждом конкретном случае выясняя наличность и размеры своего права на наказание, Г. отправляет правосудие. Помимо установления права и отправления правосудия, вся остальная деятельность Г. есть управление (см. Бюрократия, Децентрализация, Централизация, Самоуправление). Формы управления не зависят от форм правления: бывает демократия совершенно централизованная (Франция) и демократия с широко развитым самоуправлением (Швейцария). Управление, как осуществление целей, поставленных себе Г. (в число которых входит и самосохранение — военная сила), свойственно не одному Г. Всякий союз, созданный для осуществления каких-либо культурных целей, имеет свою сферу управления и свои органы. Всякую задачу человеческой жизни Г. может сделать предметом управления; но есть некоторые цели, от осуществления которых современное Г. отказывается совершенно. Таковы цели религиозные, составляющие задачи церкви (исторические отношения Г. к церкви были самые разнообразные; см. Церковь, Теократия). Существо государственного управления заключается в том: 1) что оно располагает принудительною властью, 2) что оно есть не только право Г., но и его обязанность (как и все функции Г.). Материальное содержание управления, т. е. цели, которые Г. на себя принимает, определяется условиями времени и места. Поскольку в управлении содержится момент самостоятельного решения, оно является распоряжением; поскольку управление состоит в осуществлении полученного приказа, оно есть исполнение. В распоряжении орган управления проявляет известную инициативу, т. е. свободную деятельность, направленную к целесообразному исполнению государственных дел. Закон не может предвидеть всех возможных комбинаций жизни, при которых задачи, принятые на себя Г., могут потребовать деятельности органов государственного управления. Отсюда известная сфера свободного усмотрения (administration discrétionnaire, freies Ermessen), которая неустранима, но по возможности суживается. Границы свободного усмотрения определяются по возможности точно; образуются особые органы для разрешения споров об этих границах (административная юстиция). Установление права, суд и управление — таковы три функции Г.; отсюда теория разделения властей (см.), рассматривающая управление как исполнение законов (см. Закон). Без твердого различия между законом, судебным решением и административным распоряжением, без установления точных отношений между органами законодательства, суда и администрации невозможно существование правомерного государства.
Литература: Редкин, «Из лекций по истории философии права в связи с историей философии вообще» (СПб., 1889 и сл.); Блунчли, «История общего государственного права и политики от XVI в. по настоящее время» (СПб., 1874); Чичерин, «История политических учений» (М., 1869—77); Pollock, «An Introduction to the History of the Science of Politics» (1890); Сергеевич, «Задачи и методы государственных наук» (М., 1871); его же, «Государство и право в истории» («Сборник государственных знаний» В. Безобразова, т. VII, СПб., 1879); Holtzendorff, «Die Principien der Politik» (2 изд., 1879); Waitz, «Grundzüge der Politik» (1862); Gneist, «Verwaltung, Justiz, Rechtsweg, Staatsverwaltung und Selbstverwaltung» (1869); его же, «Der Rechtsstaat und die Verwaltungsgerichte in Deutschland» (2 изд., 1879); Bernatzik, «Republik und Monarchie» (1892); Jellinek, «Die Lehre von den Staatenverbindungen» (1882); Laband, «Das Staatsrecht den deutschen Reichs» (2 изд. 1889); Sarwey, «Das öffentliche Recht und die Verwaltungrechtspflege» (1880); Marquardsen, «Handbuch des öffentlichen Rechts der Gegenwart in Monographien» (1883 и сл.; многотомное издание, в котором государственное право современных государств Европы и Америки обработано в монографиях различных специалистов; государственное право России обработано Энгельманом); Виллемс, «Римское государственное право» (2 вып., Киев, 1889—90); Градовский, «Государственное право главнейших европейских держав» (т. I, СПб., 1884); Коркунов, «Сравнительный очерк государственного права иностранных держав» (СПб., 1890); Дюгамель, «Опыт государственного права Российской империи» (СПб., 1833); Андреевский, «Русское государственное право» (т. I, СПб., 1866); Градовский, «Начала русского государственного права» (т. I-III, СПб., 1875 и сл.); Романович-Славатинский, «Система русского государственного права» (т. I, Киев, 1886); Алексеев, «Русское государственное право» (М., 1892); «Staatslexikon», herausg. durch A. Bruder (1891 и сл.); «Handwörterbuch der Staatswissenschaften», herausg. von A. Conrad und W. Lexis (1890 и сл.); Stengel, «Wörterbuch des deutschen Verwaltungsrecht» (1889—90); M. Block, «Dictionnaire de l’administration française» (3 изд., 1890 и сл.); Mühlbrecht, «Bibliographie für Staats— und Rechtswissenschaften» (Берл. с 1868 г.). См. Право, Социология.
Дополнение
[править]Государство. — Демократическое движение последнего века было всецело направлено к ослаблению всемогущества центральной государственной власти и к превращению ее из орудия привилегированного меньшинства в орудие народа. Постепенное осуществление каждого из этих положений вызывало на свет новые политические принципы и учреждения. Потребовалось более прочное и устойчивое установление широкого самоуправления, свободы слова, собраний, союзов, коалиций, печати, публичность заседаний парламента, сохранение независимости входящих в состав государства национальностей и т. п. Наряду с борьбой за парламентские учреждения развивалась борьба за осуществление всеобщего избирательного права, с коррективами, обеспечивающими свободу партий и национальностей. В теории основной задачей новых учений о Г. явилось постепенное уничтожение когда-то безусловного противоположения между индивидом и Г. Уничтожению этого антагонизма, допускавшего существование самостоятельной индивидуальности Г., с собственными целями и стремлениями, способствовали, главным образом, успехи научного социализма и возрождение школы естественного права. Индивидуализм, еще недавно казавшийся исчерпывающей политической теорией, перестал удовлетворять современную политическую мысль, не ограничивающую назначение Г. правовой защитой и отказывающуюся признавать в правовом Г. идеал индивидуальной свободы (Dunoyer, «Liberté du Travail»; H. Spencer, «The principles of ethics»; Beaussire, «Les principes du droit»; Beudant, «Le droit individuel et l’Etat», 1891). Народное рабочее Г. рисуется представителям научной социалистической мысли (Anton Menger, «Neue Staatslehre») идущим на смену индивидуалистическому и насильственному Г. Основные тезисы либеральной школы: признание превосходства свободных учреждений и, в частности, парламентского режима, принцип невмешательства Г. в экономическую и моральную области, признание гармонии между свободой и демократией — не удовлетворяют последователей «нового учения о государстве», усматривающих в свободе договорных форм экономической жизни порабощение неимущих классов, в практической деятельности свободных учреждений — поддержание институтов, служащих интересам привилегированных классов общества. Сторонникам новой школы Г. представляется в виде культурного предприятия, не имеющего цели вне конкретных нужд большинства (Каутский, Менгер). При таком взгляде вопрос о суверенитете, как о внешней силе единства, теряет большую часть своего значения. Наряду с новыми течениями современной политической мысли доживают воззрения старых школ, подновляемые разнообразными поправками. Так П. Леруа-Болье («L’état moderne et ses fonctions», 1890) защищает главнейшие тезисы экономистов. Г. представляется ему в виде огромного общества взаимного покровительства, сходного с частными торгово-промышленными предприятиями, с той лишь разницей, что последние ограничены тесными пределами, Г. же охватывает всю массу граждан. К двум первичным функциям Г. — внешней защите и организации правосудия — Леруа-Болье прибавляет участие в деле прогресса. Фуллье («La science sociale contemporaine») возобновляет теорию договорного организма; последователи государственного социализма в Германии (Ch. Andler, «Les origines du Socialisme de l’Etat en Allemagne», П., 1897) стремятся централизировать все экономические силы в руках государства. Наибольшей рельефности различие взглядов представителей разных направлений достигло в вопросе о государственном вмешательстве. Сторонники реакционной мысли отстаивают старые ограничения хозяйственной деятельности и в цеховой организации, системе монополий, концессий и т. п. видят залог прогресса военно-государственной силы; сторонники радикальных взглядов признают лишь применение коллективистического принципа и рассматривают Г. как одно из средств осуществления народного блага; наконец, катедер-социалисты, относясь с недоверием к принципу самопомощи, как основанию общественной жизни, обращаются к Г., как к единой централизирующей силе.
Литература. Jellinek, «Das Recht des modernen Staates» (русский перевод: «Право современного государства», СПб., 1903); Pollock, «An introduction to the history of the science of politics» (Л., 1893); Rehm, «Geschichte der Staatsrechtswissenschaft» (1896); Rehm, «Allgemeine Staatslehre» (1899); Franck, «Réiormateurs et publicistes de l’Europe, dix-huitième siècle» (1893); Koch, «Beiträge zur Geschichte der politischen Ideen» (I — II, 1892—1896); H. Michel, «L’idée de l’état. Essai critique sur l’histoire des théories sociales et politiques en France depuis la révolution» (П., 1895; есть русский перевод); Anton Menger, «Neue Staatslehre» (русский перевод: «Новое учение о государстве», СПб., 1905); «Конституционное государство», сборник статей, изд. И. Гессена и А. Каминки (СПб., 1905).
Примечания
[править]- ↑ Логически развивая это воззрение, Кант приходит к мысли о всемирном государстве. Наряду с другими мыслителями, теорию о всемирном Г. (Weltstaat) как конечном идеале человечества выставляет и Блунчли Ср. «Всемирная монархия».